Тогда он сбежал, не думая о том, кто теперь будет разбираться со всеми оставленными им делами. Конечно, не представлялось возможным всё грамотно подготовить и передать эти дела, сохранив такое в тайне от Грэхарда. Но всё же, если бы он подошёл к делу ответственно, он бы так не спешил, а хотя бы подготовил документы, распоряжения, письма.

Как бы ни сложились его личные отношения с Грэхардом — он не имел никакого права просто бросить все дела, ответственность за выполнение которых он на себя взял.

Это теперь мучило его и заставляло стыдиться своего поступка. Он понимал, конечно, что незаменимых людей нет, и там, на месте, справились и справляются со всем и без него. И всё же совесть его делала ему укор, и ему было понятно то деланное безразличие, с которым Илмарт теперь говорил о своём дезертирстве.

Уровень драматизма в их молчании достиг критической отметки.

— Не хватает Тогнара, — снизил этот уровень накала Илмарт, — чтобы сказать, что у нас у обоих нет мозгов. У меня — потому что человек не обязан умирать за идею, в которую не верит. А у тебя, — спокойно заключил он, — потому что человек не обязан быть верным тому, кто им пользуется.

Дерек нахмурился, пытаясь понять, как это Илмарт так ткнул пальцем в небо, что попал. Не понял и, сощурившись, переспросил прямо:

— А с чего ты взял, что мною пользовались?..

Неспешно перевернув страницу в пиратских мемуарах, Илмарт в ответ уточнил:

— Не считая того, что у тебя это на лице написано? — фыркнул и добавил: — Достаточно проследить, от чего Тогнара начинает особенно трясти.

Совсем помрачневший Дерек сложил руки на груди и устремил на друга взгляд требовательный и острый: он чувствовал, что разговор к чему-то должен вывести, но в упор не понимал, к чему.

— А особенно трясти его начинает, — покладисто принялся перечислять Илмарт, — когда кто-то при тебе упоминает ньонского владыку, или когда сам ты упоминаешь Ньон, или когда тебя начинает нести угождать какому-нибудь идиоту, или когда ты высказываешь полное пренебрежение собственной самоценностью и вообще начинаешь демонстрировать не то шутовские, не то рабские замашки… — по мере перечисления Дерек каменел и бледнел. — И даже интересно теперь проверить, — хмыкнув, добил Илмарт, — как он отреагирует на упоминание даркийцев.

Дерек заполыхал до самых ушей и даже прижмурился от неловкости и стыда.

— Для справки отметь где-нибудь, — мягко добавил Илмарт, — что в моей семье никто не считал, будто бы даркийцев следует сжигать.

Мучительно закашлявшись, Дерек вскочил и отвернулся к окну, пряча лицо от разговора.

— Но если ты и дальше будешь оскорблять меня предположением, — безжалостно продолжил Илмарт, — что что-то в твоём прошлом может изменить моё отношение к тебе, то я… — пару секунд демонстративно подумав, решил: — Вызову тебя на дуэль и хорошенько отметелю.

— Сначала догони, — буркнул от окна Дерек.

Хотя он не повернулся, и, судя по ушам, всё ещё полыхал всеми оттенками смущения, в тоне его слышалось заметное облегчение.

— Первым выдохнешься, — насмешливо фыркнул Илмарт, поскольку из них двоих только он регулярно занимался физическими упражнениями.

— Ну, значит, быть мне отметеленным, — с покорным вздохом поерошил себе волосы Дерек, повернулся, облокотился спиной на оконную раму и устремил на Илмарта взгляд грустный и усталый.

Тот в ответ приподнял брови в недоумении и переспросил:

— А не оскорблять друзей сомнениями — не вариант?

Уголок губ Дерека дрогнул в намёке на улыбку.

— Ну, — смущённо оправдался он, — я не был уверен, что ты считаешь меня своим другом.

Недоумение Илмарта превзошло все мыслимые пределы.

Он тоже встал, обошёл свой стол, облокотился на него бедром и уточнил:

— А я должен был выдать в этом расписку, или как?

— Ну, — продолжил неловко объясняться Дерек — впрочем, улыбка уже завладела не только уголками губ, но и скулами, — одно дело, работать вместе над какими-то проектами…

Илмарт вежливо приподнял брови и нацепил на лицо выражение: ну да, ну давай, расскажи мне тут, что мы просто вместе работаем, конечно.

— Ну, ты просто скорее дружишь с Олив, а Олив — с Райтэном, — продолжал нелепо объяснять Дерек — улыбка уже очевидно сияла в его глазах.

Илмарт сочувственно закивал и поддержал:

— Да-да, а ты идёшь в комплекте с Тогнаром, поэтому, разумеется, у меня не осталось другого выхода, кроме как терпеть… — он демонстративно щёлкнул пальцами в воздухе и выдал описание: — Побратима мужа моей подруги.

— Ну да! — с облегчением кивнул Дерек, сияя уже всем лицом.

Смерив его демонстративно скептическим взглядом — впрочем, и у него улыбка явно уже владела большей частью мимики, — Илмарт возвёл глаза к потолку и констатировал:

— Идиот!

Потом быстро добавил:

— Не ты, а я, разумеется.

Недоумение читалось с лица Дерека вполне ощутимо: он как раз полагал, что резюмирующее определение относится именно к нему.

Оторвавшись от стола, Илмарт подошёл прямо к нему, поймал взгляд и спокойно сказал:

— Я, безусловно, очень хочу считать тебя своим другом. Если ты согласен, — протянул он ему руку.

Дерек просиял и руку с большим энтузиазмом пожал.

— Конечно, согласен! — совершенно безоблачно-счастливым голосом заверил он.

Несколько секунд Илмарт смотрел на него с некоторым недоумением, а потом голосом, в котором явно слышалось удивление от сделанного открытия, заметил:

— Слушай, а я, кажется, понял, почему вы с Тогнаром вечно обсуждаете солнце!..

Дерек заливисто и счастливо рассмеялся; Илмарт незамедлительно к нему присоединился.

16. О чём мечтает Дерек?

Столичная жизнь Дереку совершенно не нравилась.

Ему не нравился новый дом — хотя он был чище, светлее и комфортабельнее особняка Тогнаров в Кармидере. Но там, в доме в Кармидере, было что-то неуловимо своё: то ли пропитанные книжной пылью портьеры, то ли узкие тёмные переходы и неудобно расположенные лестницы, то ли забитый накопленным многими поколениями хламом кабинет… В новом доме всё было аккуратно, логично и… пусто. И, к тому же, хотя, казалось бы, было радостно всем жить вместе, Дерек невольно скучал по своей кармидерской комнатушке и по возможности целыми днями являться к Тогнарам в гости. Отсутствие возможности явиться в гости — потому что он теперь жил тут же — почему-то ужасно огорчало.

Ему не нравился столичный университет. Он тоже был чище, больше и разумнее кармидерского. Там, в Кармидере, под университет приспособили замок сеньора, к тому же, тесно и беспорядочно застроив прилегающую к нему территорию. Там тоже были узкие переходы-лабиринты, сложная система расположения аудиторий, хаотичное нагромождение хлама… В столице — совсем иная история. Здесь университет строили целенаправленно: несколько расположенных рядом друг с другом корпусов. Всё аккуратно, чисто, логично. И совершенно неуютно.

Ему не нравились столичные знакомства. Людей было много, но все они почему-то были ужасно похожи — видимо, от того, что соблюдали правила этикета и вели себя, как это говорится, совершенно прилично. Дерек не видел за именами живых людей — все они сливались в какой-то круговорот из копий Михара — или копий Руби. Впрочем, нет, Руби на их фоне приятно выделялась, в ней был… какой-то протест, какой-то характер — во всяком случае, в домашней обстановке.

Ему не нравилась столичная работа. С одной стороны, проекты, в которых он участвовал, были разумны и нужны. С другой — подходили к ним… с очень странных позиций. Та же ситуация со строительством дороги! Он ещё в Кармидере подготовил аналитику по этому поводу и указал, что не стоит начинать строительство, не отправив сперва экспедицию для тщательного исследования территории, по которой дорога пройдёт. И что? Парламент, получив от Михара его бумаги, постановил, что вполне принимает указанный в бумагах приоритетный план строительства и не видит смысла что-то дополнительно исследовать.